(1915)
...
Растрепало солнце волосы —
Без кудрей, мол, я пригоже,
На продрогший луг и полосы
Стелет блесткие рогожи.
То обшарит куст ракитовый,
То распляшется над речкой!..
У соседок не выпытывай,
Близко милый, аль далечко.
За Онежскими порогами
Есть края, где избы — горы,
Где щетина труб с острогами
Застят росные просторы.
Там могилушка бескрестная
Безголосьем кости нежит,
И луна, как свечка местная,
По ночам над нею брезжит.
Привиденьем жуть железная,
Запахнувшись в саван бродит…
Не с того ль, моя болезная,
Солнце тучи хороводит?
Аль и солнышко отмыкало
Болесть нив и бездорожий,
И земле в поминок выткало
Золоченые рогожи.
(1915)
...
На темном ельнике стволы берез —
На рытом бархате девические пальцы.
Уже рябит снега, и слушает откос,
Как скут струю ручья невидимые скальцы.
От лыж неровен след; покинув темь трущоб
Бредет опушкой лось, вдыхая ветер с юга,
И таежный звонарь — хохлатая лешуга, —
Усевшись на суку, задорно пучит зоб.
(1915)
...
Под низкой тучей вороний грай,
За тучей брезжит Господний рай.
Вороньи пени на горний свет
Под образами прослышал дед.
Он в белой скруте, суров пробор,
Во взоре просинь и рябь озер…
Не каркай, ворон, тебе на снедь
Речное юДо притащит сеть!
Поделят внуки счастливый лов,
Глазастых торпиц, язей, сигов…
Земля погоста — притин от бурь, —
Душа, как рыба, всплеснет в лазурь.
Не будет деда, но будет сказ,
Как звон кувшинок в лебяжий час,
Когда в просонки и в хмару вод
Влюбленный лебедь подруг ведет…
Дыряв и хлябок небесный плат,
Лесным гарищем чадит закат.
Изба, как верша… Лучу во след
В то-светный сумрак отходит дед.
(1916)
...
Лесные сумерки — монах
За узорочным часословом.
Горят заставки на листах
Сурьмою в золоте багровом.
И богомольно старцы-пни
Внимают звукам часословным.
Заря, задув свои огни,
Тускнеет венчиком иконным.
Лесных погостов старожил,
Я молодею в вечер Мая,
Как о судьбе того, кто мил,
Над палой пихтою вздыхая:
Забвенье светлое тебе,
В многопридельном хвойном храме»
По мощной жизни, по борьбе,
Лесными ставшая мощами!
Смывает киноварь стволов
Волна финифтяного мрака,
Но строг и вечен часослов
Над котловиною, где рака.
(1915)
Оттепель — баба хозяйка
Лог, как беленая печь.
Тучка — пшеничная сайка —
Хочет сытою истечь.
Стряпке все мало раствора,
Лапти в муке до обор.
К посоху дедушки-бора
Жмется малютка-сугор:
«Дед, пробудися, я таю!
Нет у шубейки полы».
Дед же спросонок: «Знать к Маю
Смолью дохнули стволы».
«Дедушка, скоро ль сутёмки
Косу заре доплетут?..»
Дед же: «Сыреют в котомке,
Чай, и огниво и трут.
Нет по проселку проходу,
Всюду раствор, да блины…»
В вешнюю полую воду
Думы как зори ясны.
Ждешь, как вестей, жаворонка,
Ловишь лучи на бегу…
Чу! Громыхает заслонка
В теплом, разбухшем логу.
...
Льнянокудрых тучек бег —
Перед ведреным закатом.
Детским телом пахнет снег,
Затененный пнем горбатым,
Луч — крестильный образок —
На валежину повешен,
И ребячий голосок
За кустами безутешен.
Под березой зыбки скрип,
Ельник в маревных пеленках…
Кто родился иль погиб
В льнянокудрых сутемёнках?
И кому, склонясь, козу
Строит зорька-повитуха?..
«Поспрошай куму-лозу»,
Шепчет пихта, как старуха.
И лоза, рядясь в кудель,
Тайну светлую открыла:
«На заранке я Апрель
В снежной лужице крестила».
(1916)
Теплятся звезды-лучинки,
В воздухе марь и теплынь.
Веселы будут отжинки,
В скирдах духмянна полынь.
Спят за омежками риги,
Роща — пристанище мглы.
Будут пахучи ковриги,
Зимние избы теплы.
Минет пора обмолота,
Пуща развихрит листы.
Будет добычна охота,
Лоски на слищах холсты.
Месяц засветит лучинкой,
Скрипнет под лаптем снежок…
Колобы будут с начинкой,
Парень матер и высок.